Повелитель - Страница 3

— Куда мы идем? — я не удержался от вопроса.

— Ты — наниматься на службу, я — заверить твой найм, — ответил Наставник.

— Наниматься? Я? Правда? — я слегка обалдел от радости. Наставник тяжело вздохнул.

— Правда, правда, — проворчал он. — А если тебе так нужна правда, изволь: никакой ты еще не воин-маг, а вовсе сопля в полете. Вон какой вымахал амбал, — он задрал голову, неодобрительно заглянув мне куда-то в ноздри, — а ума не нажил. Поперек себя в плечах шире, а так дурак-дураком.

Он снова вздохнул и на ходу почесал брюхо.

— По настоящему, так тебе еще рано наниматься. Но ничего не поделаешь, приходиться спешить. Война совсем уже рядом.

— Война? Какая? С кем?

Гимар не ответил.

— Ты своим написал, чтоб уезжали, как я тебе велел?

— Написал, — я судорожно сглотнул. — Только они все равно не уехали. Ты же знаешь, Наставник. Я сколько раз приехать к ним хотел, и ты меня отпускал, они сами не хотели. Я для них теперь «шибко умный сделался.» И вообще отрезанный ломоть. Так что они меня не послушали.

— Шибко умный, — проворчал Гимар. — Что ж, дуракам закон не писан.

— Неужели так плохо, Наставник? — спросил я с невольной дрожью в голосе. Моя семья отказалась от меня, но все же это была моя семья.

— Хуже, чем ты даже можешь себе представить, — хмуро ответил Гимар.

— А в чем дело? — спросил я без всякой надежды на ответ. Но Гимар ответил.

— Новые Боги, — ответил он. — Новые Боги воюют с нынешними. Не терпится им, поганцам. Не хотят, понимаешь, своего времени ждать. Подавай им все сейчас. А что такое битва Богов, сам знаешь.

Я знал. Если Боги воюют между собой, то битва вынуждает их сторонников воевать друг с другом. Они бы и рады не воевать, да не могут. Сила превыше их толкает их в бой. И как боевые успехи Богов могут решить исход битвы для людей, так и война среди смертных может повлиять на исход битвы между Богами. Бывало, что именно человеческая доблесть выигрывала сражение для Богов. Но это было так давно. Даже язык легенд, повествующих о подобных боях, в наше время уже почти непонятен. Гимар учил меня древнему языку именно на этих легендах. Давнее, темное время. Еще до нынешних Богов. Эти-то пришли в мир когда им положено.

— Это ж сколько крови будет, — растерянно произнес я.

— А ты думал, без боя обойдется? — свирепо рявкнул Гимар.

— Да нет, Наставник, я не про бой, — попытался объяснить я. — Я про обычных людей думал.

Гимар выдохнул воздух сквозь сжатые зубы и ничего не сказал.

Нас должен был встретить главный жрец, но он нас не встретил. Он лежал на белых ступенях храма, и его внутренности перламутрово блестели на солнце. Очевидно, он был убит последним, совсем недавно. Служки погибли раньше, их перерезанные горла и вспоротые животы уже высушил и ветер и засыпал песок. А главного вытащили на ступеньки и прирезали совсем недавно. И храм подожгли недавно: дымом уже тянуло вовсю, но пламя еще не ревело, а тихо потрескивало где-то в дальних приделах.

— Все кончено, — почему-то только эти слова и пришли мне на язык при виде зверски убитых жрецов.

— Ну, нет, не все, — бешено возразил Гимар. И с силой втолкнул меня в горевший храм.

Мы уже ничем не могли помочь несчастным. Мы ничего не знали, и поэтому опоздали прийти им на помощь. Теперь мы не имели права даже думать о них; не было времени. Нам нужно было очень спешить, чтобы не опоздать в главном. Гимар прав — еще не все кончено.

В храме было темно и душно. Клубы дыма плавали в воздухе. Потрескивание пламени было слышно отчетливее. Треск, треск, словно тысячи огромных кузнечиков сошли с ума.

— Скорее, пока алтарь цел, — торопил меня Гимар, и я, кашляя, бежал за ним.

Алтарь был цел. Пламя сюда еще не добралось. Гимар метался по алтарной в поисках чего-то нужного.

— Все перевернули, гады, — бормотал он, роясь в храмовом добре. — Хоть бы одна целая чаша... ага, вот. И вода... хорошо. Может, успеем.

Он выудил из кучи обломков невредимую чашу, достал из-за пояса флягу с водой, с которой никогда не расставался, и бережно перелил воду в чашу.

— Придется нам самим, без посредников, — вздохнул он. — Да не стой ты столбом, возьми чашу.

Я неуклюже принял у него чашу. Гимар прикрыл глаза и начал медленно, нараспев, произносить какие-то слова. У меня кружилась голова, я снова закашлялся и едва не уронил чашу. Наставник бросил на меня свирепый взгляд.

— Возлей воду, — приказал он.

Я непонимающе взглянул на него.

— Вылей воду на алтарь, болван!

Я подошел к алтарю и опрокинул над ним чашу. И на алтаре вспыхнуло пламя!

Я отшатнулся: огонь едва не задел меня.

— Хорошо, просипел, задыхаясь, Гимар. — Боги услышали нас. Теперь посмотрим, кто из них примет твою службу.

Он вытащил из-под алтаря с грудой каких-то бляшек и поставил их передо мной.

— Бросай их в огонь, — велел он. — По одной.

Я вынул бляшку из ящика. Она оказалась неожиданно тяжелой. На ней было что-то отчеканено. Я хотел посмотреть и поднес бляшку к глазам.

— Не смотри, — хрипло заорал Гимар. — Бросай, скорее!

Я повиновался. Бляшка не долетела до алтаря. Она исчезла в огне. Не сгорела, а именно исчезла. Я замер от неожиданности.

— Бросай скорее, наказание мое! — надрывался Гимар.

Я бросал, одну за одной, и одна за одной они исчезали в пламени над алтарем, пока, наконец, какая-то из них не коснулась алтаря. Она со звоном ударилась об алтарь, и пламя мгновенно погасло.

Гимар просиял.